Заводы, которые организовывали местную жизнь, давно уже не те, однако продолжают сплачивать локальные сообщества – ментально, в воспоминаниях. Горожане мысленно погружены в советское прошлое, в котором чувствовали себя социально защищенными и гордились профессией и страной, показали социологи НИУ ВШЭ на примере московского заводского района Тушино.

Хранители эпохи

Тушино формировалось как промышленный район, и эта репутация отчасти поддерживается и в постиндустриальные времена. Хотя центр территории — два завода, бывшие в советские времена средоточием авиапрома и производства транспорта, — Тушинский машиностроительный завод (ТМЗ) и ММП им. Чернышева, — и утратили былую славу, для коренных жителей района они остаются «местом силы», географическим и моральным ориентиром. В них капсулировано советское прошлое, в котором заводы служили гарантом всех благ: от работы — до досуга.

У давно живущих в Тушино семей завод ассоциируется с «советскими ценностями»: социальной справедливостью, благополучием, коллективизмом, престижем рабочих профессий. Старшие поколения ностальгируют по заводу советской эпохи и по наследству передают эту тоску внукам, выяснила исследовательница в ходе интервью с коренными жителями района. В целом в проекте* были проведены 28 интервью с резидентами Тушино, из них 10 — с будущими жителями комплекса «Тушино-2018» (жилого комплекса на месте Тушинского аэродрома). Кроме того, состоялось 10 наблюдений (со стороны участников проекта, в том числе социологов) и были проанализированы более 300 медиасообщений о районе.

65-летний информант подчеркивает: «Я воспринимал Тушино как мощный авиационный район». «Тушинский завод был известен на всю страну», — говорит респондент 30 лет. Его ровесник акцентирует престиж труда на предприятии и участия в создании самой современной на тот момент техники: «В период СССР работой на заводе гордились, хвастались. Это был передовой завод, на котором построили «Буран»». Он резюмирует: «Полезная работа, работа на благо страны». Анна Стрельникова называет такие семьи «хранителями времени».

В то же время люди, недавно поселившиеся в Тушино, не замечают заводов. Их нет в ментальных картах – в мысленной картине района, показали интервью и наблюдения. «Любопытно, что жители жилого комплекса на месте Тушинского аэродрома стараются абстрагироваться от исторического Тушино, заявляя, что они к Тушино вовсе не относятся, и считая пространство своей застройки отдельным районом, «полуостровом»», — добавляет автор статьи.

Капсулы советской идентичности

Идентичность района начала складываться в 1930-е годы, в эпоху индустриализации. Бывшая деревня Тушино стала не просто городом, но центром авиастроения. В 1932 году стартовало строительство самолетостроительного завода им. Молотова (позже — ТМЗ). А годом позже заработал авиамоторный завод (ныне — ММП им. Чернышева). В 1960-м году территория Тушино стало частью Москвы. Так или иначе, интеграция оказалась неполной. Район был относительно географически изолированным. А по социальному составу — почти однородным, инженерно-рабочим. Его пространство казалось промышленным анклавом на территории мегаполиса.

Сейчас район включает три территориальные единицы (Южное Тушино, Северное Тушино и Покровское-Стрешнево), он более разнообразен по функциям. Так, нерезиденты района считают его в той же мере спальным, что и промышленным.

Характерно, что старожилы не воспринимают современное территориальное деление, уточняет исследовательница. «Это все одно Тушино», — считает 65-летний респондент.

Для людей, исконно живших в районе, заводы по-прежнему остаются его центром. Они вспоминают те времена, когда рабочие районы строились как самодостаточные «соцгорода», которые имели не только экономическое, но и идеологическое значение. Такие территории напоминали государство в миниатюре. В ответ на заботу о гражданах оно ожидало преданного служения и патриотизма.

Крупные производства обладали центростремительной силой и организовывали не только рабочую, но и всю остальную жизнь. При заводах была разветвленная социальная инфраструктура. Они могли содействовать в получении квартиры и дачи. При крупных производствах были поликлиники, школы, детские сады, дома культуры. Закреплялся коллективный характер повседневных практик, совместная деятельность как в рабочее, так и во внерабочее время.

Homo soveticus: «плановая» биография

В районах, выросших вокруг крупных производств (так называемых соцгородах), существовала распланированная стратегия жизни людей на долгие годы вперед. Она способствовала «формированию идентичности «советского простого человека», вместе с ощущением типичного спектра эмоций — радости, гордости, патриотической эйфории и внутригрупповой сплоченности», пишет автор.

Не удивительно, что завод становился для работников частью личного пространства. И если не личного — то семейного уж точно. Резкого водораздела между «рабочей» и «домашней» территорией попросту не существовало. От заводских до жилых зданий — рукой подать.

Мифы «заводской цивилизации»

С этим единством пространства, неразрывной связью работы и жизни, как уже говорилось, рифмовалась однородность и сплоченность социума — старших и младших поколений, соседей и друзей. Социальной группе было свойственно самовоспроизводство. Семьи создавались с себе подобными — с теми же работниками завода, кто жил и трудился рядом. Социокультурные границы группы поддерживались. Автор называет этот уклад жизни «заводской цивилизацией». Подобный уклад характерен и для других соцгородов, что показало исследование на Уралмаше.

Любопытно, что такая гомогенная среда позитивно воспринимается молодым поколением коренных «тушинцев», хотя они имеют отношение только к району, но не к его «заводскому» ядру. «Прежняя» жизнь в Тушино расценивалась как идиллическая жизнь единой семьей — практически коммуной. «Все друзья жили компактно, в соседних домах. Не знаю никого, кто был бы не из Тушино… На праздниках и похоронах собирались все с района», — говорит респондент. «Все родственники жили в окрестностях Тушино, там, начиная с домов, которые строились на канале, — рассказывает другая информантка (младшее поколение тушинцев, 24 года). — Его строила моя тетя, и ей дали там квартиру, и до этого моя мама жила в Тушино».

Эта гомогенность иногда доводится до крайностей — не просто привязанности к своему району (которая характерна для многих жителей периферийных районов), но «герметичного» существования, практически социокультурного вакуума. «В школьные годы мы из района даже не выезжали, только в Третьяковскую галерею — и то редко, только со школьными экскурсиями», — замечает информант. Старшее поколение было полностью привязано к Тушино: «Родители, бабушки с дедушками вообще старались не выбираться [из района]».

Показательно, что 59-летняя респондентка называет Тушино особой, «отдельной территорией». Ту же мысль высказывает и молодежь из числа коренных жителей. Так, 24-летняя респондентка подчеркивает герметичность, отдельность района. «Есть выражение: «Вся Москва разрушена – осталось только Тушино», – говорит она. – <…> У него есть продолжение: "Если Тушино – не город, значит, Волга – не река"».

Респонденты говорили и о гордости за рабочие и инженерные профессии — в СССР массовый труд на производстве считался престижным, ассоциировался с достижениями науки и техники и, соответственно, вызывал воодушевление. Этому противопоставляется сегодняшняя ситуация, когда рабочие превратились в малозаметную социальную группу, а заводы утратили основополагающую роль в жизни людей и страны. Не удивительно, что в такой ситуации жители бывших промышленных районов чувствуют «сужение своих жизненных возможностей» — и в поисках моральной опоры обращаются к советскому прошлому.

В категориях смысла

Завод нередко фигурировал в рассуждениях информантов о смысле жизни. Показательно, что в другой части исследования, где социологи беседовали с работниками Уралмаша (город Екатеринбург), один из респондентов подчеркнул: «Все [было] продумано! А если нет ни заводов, ничего — как жить?». Это суждение характеризует и восприятие тушинских заводов. Не случайно 35-летний респондент вспоминает: «Бабушка с дедушкой заводу посвятили всю жизнь».

С одной стороны, поддержание памяти о прошлом консолидирует местных жителей. Так, 59-летняя респондентка замечает: «Когда живёшь тут долго, оно появляется где-то внутри глубоко — это чувство, что оно [Тушино] наше, и мы своё не отдадим».

С другой стороны, память создает своеобразную линию демаркации, социальный водораздел. Есть «мы» (те, кто живет прошлым) — а есть «они». Новые жители района не стремятся знать о заводском прошлом, которым гордятся старожилы.

Причем это самоощущение воспринимают и молодые люди, говоря о «заводских» и «незаводских» жителях. 21-летний респондент полагает: «Район можно разделить, по состоянию на 1990-е — начало 2000-х годов, на две группы: заводские сотрудники и их обслуживающие и те, кто просто приехал. <…> Местные — это потомки рабочих и трудовой интеллигенции».

В целом исследовательница выделила три типа территориальной идентичности — то есть взаимоотношений с пространством района:
«Заводское прошлое» — люди, которые по-прежнему считают завод сердцем района (это, в основном, пожилые информанты).

«Заводское настоящее»: старшее поколение этой группы весьма сходно с первым типом, младшее часто «относится к заводам утилитарно и описывает его лишь как один из элементов района» (в качестве географических ориентиров в пространстве выступают, в том числе, непромышленные объекты).

«Незаводское настоящее» — те, кто в принципе не описывает завод как актуальный элемент территории района. В эту группу входят, например, нерезиденты и недавние жители района.

Советская повседневность на словах

Даже по речи информантов видно, как в районе мумифицировалось советское прошлое. Исследовательница подчеркивает: «Некоторые респонденты, в том числе младшего поколения, даже делают оговорки про «город Тушино», подразумевая район».

Во-первых, информанты (групп «заводское прошлое» и «заводское настоящее») упоминали советские топонимы в районе. Причем многие давно переименованы (а сами объекты нередко утрачены), но в памяти людей они все равно существуют в советском варианте.

Во-вторых, если проанализировать речь информантов, то очевидна дихотомия: «было (со знаком плюс)» — «стало», «раньше»— "сейчас". Это «дискурс изменений» и рефлексии по поводу них.

Другая репутация

Недавние «тушинцы», которые освоили район уже как незаводской (в эпоху деиндустриализации), или люди из других районов (наблюдатели) заводов часто просто не замечают. В ходе проекта некоренных жителей района просили нарисовать его ментальную карту (их видение местной территории и ее основных ориентиров). Выяснилось, эти респонденты «не увидели» заводы на территории Тушино: в ментальной карте были другие объекты.

Гомогенная среда сменяется «калейдоскопичной гетерогенностью». Старая жилищная застройка разбавляется современными комплексами. «Символично, что одна из масштабных строек («Тушино-2018») занимает пространство Тушинского аэрополя», — пишет исследовательница.

Не случайно район все чаще воспринимается как жилой и тихий. Так, задействованные в проекте наблюдатели отмечали, что «район ассоциируется, скорее, со спальным, чем с промышленным или деловым… Предприятия расположены аккуратно на окраине района». Другой наблюдатель также сообщил, что завод незаметен в пространстве района и что его трудно найти. ТМЗ и связанные с ним структуры, по его словам, «обнесены высоким забором с колючей проволокой… многие прохожие даже не представляли, что это за завод и где он расположен».

Исследовательница подчеркивает, что визуальный образ района в описаниях наблюдателей оказался парадоксальным. Этот район выглядел не как «индустриальная пустыня», а как зеленый и экологичный. В нем много «деревьев и лесопарковых зон <…> лес, который приходится преодолевать, перемещаясь по району». Другой наблюдатель отметил «спокойствие района». В целом сочетание серого (промышленного) и зеленого (природного) цветов в облике района подкрепляет дихотомию «прошлое – настоящее». Происходит переосмысление среды, меняется репутация района.

Сетевое воспроизводство романтической грусти

Заводы и заводская инфраструктура, в основном, выполняют роль «резервуаров» ностальгии для старшего поколения и референта для осмысления неравенства («мы vs они», «было vs стало»), резюмирует исследовательница. Для молодых горожан заводы постепенно теряет роль территориальной доминанты.

В то же время, старые ассоциации, связанные с заводом, тиражируются в новых медиа. Так, в ряде «низовых инициатив», исходящих от жителей района, «трудовое прошлое», в особенности авиационное, явно выглядит героически. Это ностальгические сообщества, частные интернет-сайты и группы. Например, Министерство авиационной промышленности СССР, паблики «Типичное Тушино» и «Тушино 20+», сайт «Бурана» и др. Существуют также негосударственные музеи, неофициальные встречи, частные инициативы по поводу установления памятников в районе. Так, макеты памятника «Бурану» хранятся в музее школы 830.

«Можно также упомянуть волонтерские работы авиареставраторов, пытающихся восстановить старые самолеты-легенды прошлого, – рассказывает Анна Стрельникова. – Например, итогом одной из таких работ в 2014 году стало восстановление самолета Ил-14, который много лет разрушался на Тушинском аэродроме. Аэродром к этому моменту уже активно застраивался в рамках проекта «Тушино-2018», взлетная полоса была утрачена. Однако энтузиастам все-таки удалось поднять отремонтированный самолет в небо и перебазировать его на подмосковный аэродром»

При этом в обсуждениях проекта ярко прослеживается дискурс романтики и героики этого события, отмечает исследовательница. «Мои детские годы прошли в тех краях — часто видел этот самолет, и мыслей не было, что он когда-то полетит, — признается на форуме житель Тушино. — Рядом с ним постоянно была активность — маленькие и юркие спортивные самолеты садились — взлетали, в вертолеты загружались парашютисты, дельтапланеристы настраивали моторы. Потом появились небоскребы, город разросся. Аэродром умер. Вместе с ним умерла и романтика этого места.

И вот спустя много лет, как плевок в унылую реальность, — этот самолет-дедушка выруливает на взлетной полосе, разгоняется, взлетает и летит к себе домой на новый аэродром. Это потрясающе».

Другой «тушинец» резюмирует: «Появляется надежда, что удастся еще что-то сохранить <…>, что создавалось трудами многих сотен и тысяч людей!».

Популярность ностальгических онлайн-сообществ, где участники делятся воспоминаниями о прошлом, в последние годы растет. Например, на Youtube размещены десятки ностальгических роликов о продукции тушинских заводов, «с затекстовым акцентом на величии страны, в которой были возможны массовые трудовые подвиги», заключает Анна Стрельникова.

Автор исследования: Анна Стрельникова НИУ ВШЭ;

Автор текста: Ольга Соболевская, iq.hse.ru.

ThinkTanks.by может не разделять мнение авторов исследований и публикаций.