Исследование: Стало ли при Путине безопаснее жить в России?

20 октября 2018
Илья Васюнин, при участии Ильи Рождественского, "Проект"
В мире

С 1990 по 1999 года в РСФСР, а затем в России зафиксировали 25,6 миллиона преступлений. С 2000 по 2009 - 31,3 миллиона. В первые восемь лет десятых годов 21-го века - 18,3 миллиона.

Президент России и его окружение любят прибегать к сравнению нынешней эпохи с «лихими 90-ми». Сравнение — всегда в пользу эпохи Путина. Однако, если оперировать статистикой преступности, получатся совсем другие выводы.

«В 90-е убивали людей и все бегали абсолютно голые»

24 августа 2018 года в Таврическом саду Санкт-Петербурга 24-летнего учителя гимназии после вопроса «Че сидим?» избили полтора десятка подростков. В тот вечер они ходили по парку и избивали многих. Спустя два дня там же в Петербурге подростки забьют одну из жертв до смерти. Нападавшие принадлежали к подростковой субкультуре АУЕ (на тюремном жаргоне «арестантский уклад един»), сообщения о которой то и дело появляются в разных регионах страны. О серии нападений в Петербурге написали все федеральные СМИ, а газета «Московский комсомолец» вышла с заголовком «Вернулись лихие 90-е». По совпадению, тогда же о лихих 90-х вспомнил Владимир Путин, объяснявший повышение пенсионного возраста неразберихой 90-х.

Подростки из субкультуры АУЕ

Термин «лихие 90-е», хотя его, как считается, и придумал писатель Михаил Веллер, — целиком продукт государственной пропаганды. Термин был введен в обиход во время избирательной кампании в Госдуму в 2007 году, когда нынешний президент возглавлял список «Единой России», а во время переизбрания Путина на третий срок противопоставление «лихих 90-х» и «стабильных двухтысячных» стало общим местом для чиновников и пропагандистов. В зависимости от контекста термин «лихие 90-е» применяли и чтобы показать обнищание населения, и падение престижа России в мире, но все же наиболее часто — для рассказа о беззаконии и всплеске криминала.

Представление о разгуле преступности в 90-х и спокойствии в последующие годы настолько проникло в общественное сознание, что в 2018 году молодая певица Монеточка выпускает популярный трек со словами «в 90-е убивали людей и все бегали абсолютно голые».

«Проект» погрузился в запутанную криминальную статистику последних 27 лет, чтобы понять, действительно ли наступило спокойствие.

Как мы считали

Статистику по преступлениям собирают все правоохранительные и силовые структуры страны, но наиболее полные данные аккумулируют министерство внутренних дел и прокуратура. Сведения за период с начала 2000-х годов доступны на сайтах этих ведомств, информация за 1990-е годы взята из базы Федеральной службы государственной статистики (Росстат).

Система государственной статистики несовершенна с точки зрения фиксации нарушений: сотрудники МВД зачастую стремятся не принимать заявления по делам небольшой тяжести, чтобы избежать потенциальных «висяков» и не испортить процент раскрываемости. Кроме того, определенный процент нарушений закона составляют те преступления, о которых сами граждане не стремятся информировать полицию: например, жертвы изнасилований далеко не всегда обращаются в органы с заявлениями. Так формируется «латентная преступность», объясняет ведущий сотрудник Института проблем правоприменения Кирилл Титаев.

В этой связи опираться можно в основном на тяжкие и особо тяжкие преступления (от пяти лет лишения свободы до пожизненного срока). Из этих двух категорией мы выбрали несколько статей — это убийства, причинение тяжкого вреда здоровью, изнасилования, грабежи, разбой, кражи, экстремистские преступления, теракты и распространение наркотиков.

Преступные нулевые

Если говорить об общем количестве преступлений, то первое десятилетие 21-го века уверенно превосходит «лихие 90-е». С 1990 по 1999 года в РСФСР, а затем в России зафиксировали 25,6 миллиона преступлений. С 2000 по 2009 на шесть миллионов больше — 31,3 миллиона. В первые восемь лет десятых годов 21-го века существенное падение — 18,3 миллиона.

Рекордным по количеству преступлений в девяностых стал 1999-й — год фактического прихода к власти Путина. В этом году было совершено больше трех миллионов преступлений.

По абсолютным показателям самый «урожайный» на преступления год двухтысячных (и вообще за весь постсоветский период) — 2006-й: зафиксировано 3 миллиона 855 тысяч преступлений. Рекорду 2006-го года предшествовала показательная история. В 2005 году тогдашний министр внутренних дел Рашид Нургалиев подвергся жесткой критике за то, что милиция скрывает истинную статистику преступлений, занижая ее в разы. Нургалиева распекал глава правительства Михаил Фрадков, а потом — на слушаниях в Госдуме — и генпрокурор Владимир Устинов. Нургалиев, который выступал перед депутатами до Устинова, рассказывал о 2,9 миллионах преступлений, произошедших в 2004-м году. Генпрокурор в ответ сказал, что в реальности преступлений могло быть 9-12 млн.

Через год Нургалиев сделал выводы. Он отчитывался о результатах работы со страниц «Российской газеты», опубликовавшей статью за подписью министра. Уже в 2005-м году было зафиксировано на четверть больше преступлений, чем годом раньше. Рост регистрируемой преступности связан в основном с сокращением ее латентной составляющей, писал министр.

Статистика о числе осужденных по уголовным статьям, которую ведет Судебный департамент Верховного суда, подтверждает вывод о том, что нулевые годы превосходят девяностые в своей лихости. В 90-х осудили почти 9 миллионов человек, в нулевые — 9,4. И 6 млн приговоров — за восемь лет в десятых годах 21-века.

Сокращение числа осужденных в 10-е, наиболее вероятно, объясняется кампанией по «гуманизации системы наказания», начатой в президентство Дмитрия Медведева (были декриминализированы некоторые составы преступлений, смягчены наказания по экономическим статьям и т. д.).

Убийственный 2001-й

Уровень убийств — главный и самый однозначный показатель, по которому можно сравнивать 90-е и нынешнее время, «если есть труп, скрыть преступление гораздо сложнее». 

По количеству убийств (статья 105 УК) «нулевые» — еще более «лихие», чем 90-е. С 1990-го по 1999 год было зафиксировано 267 тысяч убийств. В двухтысячных— на тринадцать тысяч больше: 279 тысяч с 2000-го по 2009-й. Десятые годы опять дают снижение показателя — 99,1 тысяч за восемь лет.

Максимальное количество убийств в первое десятилетие новой России произошло в 1994 году. Именно в этом году еще молодой питерский оперативник Андрей Кивинов начал писать произведения из социально-детективного цикла «Улицы разбитых фонарей». Сериал, который с 1995 года начнут снимать по мотивам этих книг, станет самым популярным произведением о «лихих 90-х».

Однако в 2001 году, спустя 2 года после прихода Путина к власти, рекорд 1994-го будет побит (32 тысячи в девяностых против 33,6 тысяч в нулевых). При этом военные кампании на Кавказе не влияют на статистику: согласно методике ООН, которую используют ведомства, человеческие потери во время боевых действий ни среди военных, ни среди мирного населения не включаются в число погибших от убийств. Исключение составляют случаи, когда от рук комбатантов мирное население гибнет в «небоевое время» — например, это убийство чеченской девушки Эльзы Кунгаевой, за которое был осужден полковник Юрий Буданов.

После пика убийств в 2001 количество убийств последовательно сокращается, хотя до 2005 года среднегодовое значение все равно превосходит такой же показатель в 90-х. За восемь лет десятых произошло почти в три раза меньше убийств, чем в нулевые.

Несмотря на то, что в десятые годы число зарегистрированных убийств и покушений на убийство опустилось ниже уровня 1990 года, составив 10 убийств в расчете на 100 тысяч человек, Россия по-прежнему находится в мировых лидерах по этому показателю.

По данным ООН, в 2016-м Россия с этим показателем занимала 42 место в мире, опередив и европейские, и постсоветские страны. Первые места в рейтинге умышленных убийств на сто тысяч человек занимают Сальвадор, Гондурас и Венесуэла, дальше идут африканские страны. Ближайший европейский сосед по рейтингу — это Украина, которая стоит на восьмидесятом месте с показателем 6,34 убийств на сто тысяч человек (в эти данные не попали потери в войне на востоке страны), США идут на девяностом месте (5,35 убийств на сто тысяч человек).

Статистика смертности несколько корректирует милицейские данные. По разным причинам насильственная смерть человека могла не попасть в криминальные сводки милиции. Куда больше шансов было, что такую смерть зафиксируют медики. Первоначальную статистику такого рода собирает Минздрав (среди всех смертей выделяются случаи, наступившие в результате внешнего воздействия, а уже среди них — погибшие от убийств). По этому показателю «девяностые» чуть впереди (361,8 тысячи человек против 344 тысячи в нулевые).

Опасный 1994-й

Почти столь же однозначно свидетельствует о проблемах с преступностью и уголовная статья «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью» (статья 111 УК). Такие факты почти невозможно скрыть, потому что органы правопорядка и в девяностые, и в двухтысячные должны были регистрировать увечья по объективным причинам: милицейская статистика привязана к медицинской. Здесь практически паритет между «лихими 90-ми» и первой десятилеткой путинской стабильности (почти 525 тысяч случаев в 90-х, на тысячу меньше — в нулевых). Десятые годы опять дают существенное снижение — 265 тысяч за восемь лет.

Как и по количеству убийств, на первом месте 1994 год — 67 тысяч происшествий. В двухтысячных на первом месте 2002 год — 58 тысяч.

Статистика преступлений против половой неприкосновенности (главным образом это статья 131 «изнасилование») — менее однозначное свидетельство, так как в отчетность попадают далеко не все случаи насилия.

Тем не менее по этому показателю «девяностые» — действительно гораздо более «лихие», чем нынешние годы. Пик изнасилований пришелся на 1993 год — почти 14,4 тысячи, затем после небольшого спада очередной всплеск в 2005 — 9,2 тысяч. После 2005-го уровень изнасилований постоянно падает — в среднем на 7,5% в год.

Одной из причин снижения числа зарегистрированных изнасилований в нынешней России, предположительно, стало внедрение в обществе традиционных ценностей:  чем традиционнее общество вне зависимости от вероисповедания и культуры, тем чаще стигматизируют жертв изнасилований, а это существенно сказывается на их желании заявить о происшествии.

Разбойные нулевые

Статистика преступлений по следующим составам — грабежи, разбой и кража — считается криминологами менее достоверным способом сравнения 90-х и нынешнего века. Нередко преступления против собственности не регистрировались в девяностые из-за недостатков правоохранительной системы и методик учета.

«Статистика по имущественным преступлениям и корыстно-насильственным преступлениям и все насильственные преступления без тяжких последствий достаточно легко конструируются на уровне полиции», — объясняет Титаев из Института проблем правоприменения.

В нулевые было две попытки нормализации учетно-регистрационной деятельности в органах: при министре Нургалиеве — как раз после критики генпрокурора, и в президентство Дмитрия Медведева. «Тогда появилась, в частности, должность инспектора по учетно-регистрационной дисциплине. В переводе с милицейского на русский — им поступила команда: регистрировать больше, — рассказывает Титаев. — Одновременно их стали меньше бить за раскрываемость. Потому что было понятно: регистрировать мы не хотим именно те преступления, которые не раскроем».

Возможно, именно поэтому «стабильные» двухтысячные обходят по количеству краж «лихие» девяностые — 13,2 млн преступлений во второе десятилетие новой России, и 12,9 млн — в первое.

Наиболее «урожайный» по кражам год за последние тридцать лет — 2006-й — 1,68 млн случаев, в девяностых на первом месте 1992-й — 1,65 млн. Рост краж в нулевые происходил вопреки экономическим трендам. Повышение уровня жизни обычно сказывается на персонально-окказиональной преступности, объясняет Титаев, то есть на преступлениях, которые совершаются потому что «подвернулась возможность»: увидел спящего в метро человека, вытащил кошелек. Таких случайных преступлений, особенно преступлений имущественного характера должно становиться меньше.

С точки зрения грабежей «нулевые» далеко впереди. По статистике, еще десять лет назад грабили почти в два раза чаще, чем в середине 90-х.

Та же картина и с разбоем — то есть грабежами с применением оружия. Согласно статистике, рост преступлений в нулевые — в полтора раза.

Рекордный год «девяностых» — 1993 год (40 тысяч разбойных нападений), а 2005 — самый неблагоприятный год нулевых (63,7 тысячи).

Важно, что по большинству наиболее тяжелых составов преступлений (и против личности, и против имущества) дата прихода Путина к власти в 1999 году не является определяющей. Пик такой преступности выпадал на конец первой половины 90-х (1993—95 гг), а после уровень этих правонарушений последовательно снижался вплоть до 1999 года, когда к власти под лозунгами наведения порядка пришел тогдашний директор ФСБ.

Изобретение экстремизма

В кодексе РСФСР существовала предшественница нынешней 282-й статьи УК («возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства») — 74 статья кодекса 1960 года (нарушение равноправия граждан по признаку расы, национальности или отношения к религии). В 1990-м по ней осудили бывшего участника общества «Память» Константина Смирнова-Осташвили, который участвовал в погроме в Центральном доме литераторов — там проходило заседание общества «Апрель» («Писатели в поддержку перестройки»), видеозапись показали в популярной тогда передаче «Взгляд» и случай вышел резонансный.

В 90-х дела, заведенные по статьям 74 и 282 (она применялась с 1996 года, когда был принят новый УК) исчислялись единицами.  Отчеты о преступлениях по 74 и 282 статьям не публиковались — политическое преследование было не в моде.

Отдельную статистику по экстремистским преступлениям МВД начинает вести с 2003 года, после того, как вносятся поправки в закон об экстремизме. Однако настоящий бум «экстремистских дел» начался после 2008 года, когда в МВД появились специальные отделы «Э» — по борьбе с экстремистами.

С тех пор статьи 282 («возбуждение ненависти по признакам пола, расы, национальности или социальной группы») и 280 («публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности») — два главных положения УК, количество дел по которым неуклонно увеличивается.

С «террористическими статьями» не все так просто, так как законодательство в этой части радикально менялось и в 90-е, и в 2000-е. В уголовном кодексе РСФСР, принятом в 1960-м и действовавшем до конца 1996-го года, террористический акт трактовался как «убийство (покушение на него, а также нанесение тяжких телесных повреждений) государственного или общественного деятеля», совершенное «с целью подрыва или ослабления Советской власти». Например, именно поэтому взрыв в московском метро, устроенный в 1977 году армянскими националистами, расследовался по статье «диверсия». В привычном виде статья «терроризм» появляется в виде поправок в уголовном кодексе в 1994-м году — в ней речь о «взрыве, поджоге или иных действиях», создающих опасность гибели людей.

Пик статистики по терактам — годы второй чеченской кампании, с которой начал свое президентство Путин.

Таким образом нулевые и десятые по политическим и террористическим статьям дают фору 90-м, несмотря на то, что именно в первое десятилетие новой России произошло несколько крупных межэтнических конфликтов, война в Чечне и два несостоявшихся переворота, сопряженных со значительным противостоянием в обществе.

Рецидивные десятые

Претензии к российской пенитенциарной системе многочисленны и хорошо известны. Криминальная статистика позволяет выдвинуть и еще одну, очень важную претензию — российская тюрьма все реже исправляет преступников. В нулевые, а затем и в десятые растет количество рецидивов — даже при том, что к концу десятых общее количество преступлений снижается

Наркотическое настоящее

В истории постсоветской борьбы с оборотом наркотиков есть два заметных этапа — оба нашли отражение в статистике. Первый скачок преступлений, связанных с оборотом наркотиков, относится к 1997-м году, с которого в силу вступает новый Уголовный кодекс — позже правозащитники назовут его карательным. Например, крупным размером наркотика признавалось одна десятая грамма марихуаны, а особо крупным размером пять тысячных грамма героина. Как результат в 1997 году в сравнении с предыдущим количество зафиксированных «наркотических» преступлений выросло в два раза.

Следующий этап — либерализация законодательства, на которой настаивали эксперты. «Крупным размером» было признано количество, превышающее размеры средней разовой дозы потребления в десять раз. А незаконные приобретение, хранение, изготовление, переработка, перевозка в количестве менее десяти доз были признаны не уголовным преступлением, а административным правонарушением. Поправки вступили в силу в 2004 году, и количество преступлений временно снизилось.

Однако при всем этом пик «наркотической преступности» — 2014 год, когда было зафиксировано почти 255 тысяч преступлений. В нулевые годы органы зарегистрировали почти 2,1 млн «наркотических» правонарушений — почти в два раза больше, чем в девяностых (правда, статистика МВД за этот период есть только с 1993 года). Десятые имеют все шансы сравняться с предыдущим десятилетием — за восемь лет МВД выявило около 1,8 млн таких преступлений.

Великое снижение преступности

Министр внутренних дел Владимир Колокольцев периодически рапортует о снижении уровня преступности. Приведенная выше статистика действительно подтверждает, что количество преступлений по основным криминальным (не политическим) составам падает на протяжении нескольких последних лет. Что это — наконец наступившая стабильность и результат работы российских властей или тут есть иные закономерности?

Однозначно на этот вопрос вряд ли можно ответить, но важно учитывать такой мировой феномен как «великое снижение преступности» (great crime drop). Преступность — в том числе количество насильственных преступлений во всем мире — начала падать именно в тот момент, когда Россия только вступила в «лихие 90-е».

Почему именно снижается преступность, криминологи решить не могут. Спад объясняют два десятка гипотез, начиная с роста всеобщего благосостояния, более эффективной работы полиции и технологического развития средств безопасности и заканчивая развитием компьютерных игр: преступность — молодежное явление, и чем больше подростки уходят в виртуальный мир, тем реже выходят на улицы.

Так что кроме цены на нефть, растущего достатка и пресловутой политической стабильности, причина падения преступности еще и в том, что несколько лет назад Россия начала догонять общемировую тенденцию.

Илья Васюнин, при участии Ильи Рождественского, "Проект"


ThinkTanks.by может не разделять мнение авторов исследований и публикаций.

Поделиться: