НИСЭПИ представил результаты декабрьского опроса белорусов с пояснениями

Почему сокращается число сторонников перемен в Беларуси, чем обусловлен спад в проевропейских настроениях и насколько электорат Татьяны Короткевич отличается от оппозиционного?

Thinktanks.by представляет некоторые детализированные результаты исследования с комментариями представителей Независимого института социально-политических и экономических исследований (НИСЭПИ), (Вильнюс). 

Напомним, в декабре 2015 г. независимыми социологами проведен опрос общественного мнения (методом face-to-face interview опрошенo 1.503 респондента в возрасте 18 лет и старше, ошибка репрезентативности не превышает 0.03), посвященный важнейшим проблемам жизни белорусов.

Число сторонников перемен сократилось из-за кризиса

Способность белорусов адаптироваться к постепенному ухудшению своего экономического положения иллюстрируют данные табл. 1. Слово "постепенно" в данном случае является ключевым. За одиннадцать месяцев 2015 г. реально располагаемые денежные доходы населения сократились на 5.4%, при этом для 55.4% респондентов изменение нынешнего положение в стране оказалось важнее его сохранения. В 2011 г. доходы сократились на 1%, а за изменения высказалось 70.1% респондентов, т.е. на 14.7 пункта больше.

Таблица 1. Динамика ответов на вопрос: "Что для Вас сегодня важнее – сохранение нынешнего положения в стране или его изменение?", %

Объяснение такому несоответствию лежит на поверхности. Курс доллара за 2011 г. вырос с 3000 до 8500 белорусских рублей, а инфляция составила 108.7%. Обвальная девальвация национальной валюты в марте-апреле породила панику, что привело к падению социальных индикаторов до исторических минимумов. К сожалению, поквартальные опросы – слишком грубый инструмент для фиксации панических настроений. Поэтому соотношение ответов на вопрос табл. 1 за декабрь 2011 г. существенно смикшировано. Оно отражает состояние общественного мнения на спаде панических настроений.

За сохранение нынешнего положения сторонники А. Лукашенко высказываются в шесть раз чаще его противников – 61.8% vs. 11.3%. Они привыкли довольствоваться малым, поэтому постепенное снижение реальных доходов не порождает в их среде протестных настроений и не ведет к заметному снижению доверия главе государства.

Сторонников белорусской стабильности, безусловно, должна порадовать динамика ответов на вопрос: "На Ваш взгляд, возможны ли кардинальные изменения во внутренней и внешней политике Беларуси в ближайшие пять лет?" (табл. 2). За прошедший год доля допускающих возможность кардинальных изменений сократилась на 6.9 пункта (с 34.4% до 27.5%), т.е. экономический кризис в "посткрымнаш" условиях не привел к росту надежд на перемены. В этом заключается одно из важных отличий нынешнего кризиса от кризиса 2011 г.

Таблица 2. Динамика ответов на вопрос: "На Ваш взгляд, возможны ли кардинальные изменения во внутренней и внешней политике Беларуси в ближайшие пять лет?", %

Между верой в возможность перемен и желанием их наступления существует прямая зависимость (табл. 3), что подтверждается чисто математически: доля утвердительных ответов уменьшилась за год на 7 пунктов против 6.9 пунктов в табл. 1.

Таблица 3. Динамика ответов на вопрос: "А хотели ли бы Вы, чтобы такие перемены произошли?", %

Доля сторонников перемен во всех возрастных группах в интервале 18-49 лет превысила 50%, но среди белорусов 40-49 лет она составляет 43.8%, а среди тех, кому больше 60, – только 25.5%.

Татьяна Короткевич и "Третья Беларусь"

Хотя политически действующий президент доминировал во время избирательной кампании, электорально он едва набрал 50% от пришедших на выборы. При этом, хотя рейтинг Т. Короткевич был соизмерим с рейтингом, скажем, А. Милинкевича в 2006 г., структура ее электората была существенно иной, чем у иных оппозиционных политиков.

Накануне выборов 2006 г. НИСЭПИ опубликовал аналитику, посвященную предвыборному "ландшафту" (http://www.old.iiseps.org/12-05-01.html), под названием "Другой Александр – другая Беларусь". В ней было показано, что электораты двух лидеров кампании – Александра Милинкевича и Александра Лукашенко – были зеркально противоположными и по политическим установкам, и по социально-демографическим характеристикам. Среди сторонников А. Лукашенко была велика доля пенсионеров, лиц с низким образованием, сельских жителей, среди сторонников А. Милинкевича – молодежи, людей с высшим образованием и минчан. Приверженцы оппозиционного кандидата были в большинстве склонны к евроинтеграции Беларуси, сторонники А. Лукашенко – к союзу с Россией.

Уже в сентябрьской 2015 г. аналитике НИСЭПИ было показано (см. "Сравнение электоратов: феномен Короткевич" – http://www.iiseps.org/?p=3737), что, во-первых, Т. Короткевич сумела за короткий период приобрести симпатии довольно заметной части избирателей, а, во-вторых, что ее электорат существенно отличается от традиционного оппозиционного электората.

Поствыборный, декабрьский 2015 г. опрос подтвердил эти тезисы. Возвращаясь к названию статьи десятилетней давности, можно сказать, что кампания Т. Короткевич продемонстрировала наличие "третьей Беларуси" – не лукашенковской и не классически оппозиционной.

Согласно декабрьскому опросу (закрытый вопрос) за А. Лукашенко отдали свои голоса 35.6% респондентов, за Т. Короткевич – 15.7%, за С. Гайдукевича – 5.2%, за Н. Улаховича – 1.9%, 8.9% сообщили, что проголосовали против всех, а 32.5% не ответили на вопрос о том, как они голосовали. При этом 70% опрошенных сообщили, что участвовали в голосовании.

Аналогичный поствыборный опрос, проведенный в апреле 2006 г. показал, что за А. Милинкевича на третьих президентских выборах в Беларуси проголосовало 15.8%. В этом смысле Т. Короткевич не установила новый рекорд популярности: за нее, согласно опросу, проголосовало ровно столько же, сколько за А. Милинкевича 9 лет назад. Но и не меньше.

Для сравнения электората Т. Короткевич с электоратами иных политиков воспользуемся ответами на открытый вопрос о гипотетическом голосовании на президентских выборах. Отвечая на него, 33.3% опрошенных вписали имя А. Лукашенко, 9.9% – Т. Короткевич. Кроме них были названы еще 16 политиков. Выберем из них политиков демократической ориентации и рассмотрим их объединенный электорат, который назовем "оппозиция вне выборов". Это А. Козулин, А. Милинкевич, З. Позняк, А. Лебедько, С. Шушкевич, Я. Романчук, Г. Костусев, В. Некляев, А. Санников, Н. Статкевич и Д. Дашкевич. Их суммарный электорат составил 8%.

Социально-демографические характеристики соответствующих электоратов приведены в табл. 4.

Таблица 4. Социально-демографические характеристики электоратов, %

Самое большое отличие, которое бросается в глаза – по полу. Электорат Т. Короткевич – самый фемининный, электорат "оппозиции вне выборов" – явственно маскулинный. Однако по другим параметрам избиратель кандидатки оказывается промежуточным между двумя электоратами. Доля пенсионеров и лиц старше 60 лет у Т. Короткевич большая, чем у "оппозиции вне выборов", но меньшая, чем у А. Лукашенко; с долями респондентов с высшим образованием и минчан – обратная ситуация. Особенно впечатляют различия по типу поселения: у "оппозиции вне выборов" почти каждый второй сторонник – столичный житель, у Т. Короткевич сторонники распределены равномерно от Минска до деревни.

Возвращаясь к выборам 2015 г., рассмотрим теперь политические предпочтения электоратов, о которых шла речь в табл. 4 – А. Лукашенко, Т. Короткевич и "оппозиции вне выборов" (табл. 5).

Таблица 5. Политические установки электоратов, %

Табл. 5 еще более наглядно, чем табл. 4, демонстрирует промежуточный характер электората участницы выборов 2015 г.: политические установки сторонников Т. Короткевич – менее радикальные, менее критические по отношению к существующей системе, чем у классического оппозиционного электората, но более критические, чем у сторонников А. Лукашенко. Ее избиратель – оппозиционный, но менее оппозиционный, чем классическая оппозиция.

При этом по некоторым вопросам речь идет не только о степени, но и об общем характере, "знаке" оценок. Скажем, избиратель Т. Короткевич – тоже за рыночные реформы, хоть и менее внушительным большинством, чем сторонники "оппозиции вне выборов". Ее электорат тоже в большинстве доверяет негосударственным СМИ и не доверяет государственным. А вот уже в отношении политической оппозиции баланс оценок меняется: если электорат "оппозиции вне выборов" оппозиционным партиям все же больше доверяет, чем нет, то у электората Т. Короткевич баланс оценок явственно отрицательный. Не настолько, как у сторонников А. Лукашенко, но заметно.

Та же ситуация в отношении присоединения Крыма к России. Электорат "оппозиции вне выборов" – большинством осуждает, электорат Т. Короткевич – большинством одобряет. Сторонники "оппозиции вне выборов" делают явственный выбор в пользу евроинтеграции, сторонники Т. Короткевич делятся в вопросе геополитического выбора практически пополам.

Словом, заслуга Т. Короткевич состоит в открытии "третьей Беларуси". Разумеется, разделение достаточно условное, это не непроницаемые, замкнутые в себе сущности: за Т. Короткевич проголосовала немалая часть классического оппозиционного электората, "другой Беларуси", так сказать. При этом даже часть твердого электората А. Лукашенко, "первой Беларуси", разозленная экономическими неурядицами 2014-2015 гг., тоже могла отдать свои голоса кандидатке. Стоит напомнить, что согласно сентябрьскому 2015 г. опросу НИСЭПИ за месяц до выборов за действующего президента были готовы голосовать 45.7% от общего числа опрошенных. А в декабре о том, что проголосовали за А. Лукашенко, заявили только 35.6%.

Однако, судя по всему, "третья Беларусь" не сводится к этим двум группам. Она была и раньше, но просто была не видна в тени баталий между действующим президентом и классическими оппозиционерами. Раньше эти люди, скорее всего, или не ходили на выборы, или в последний момент голосовали за А. Лукашенко. Т. Короткевич в своем лице предложила им не просто альтернативу, а альтернативу, приемлемую для них.

Речь не идет о том, что кандидатка от "Говори правду" нашла "золотой ключик" к белорусской политике, открыла столбовую дорогу к успеху. Но как минимум она рассказала, показала белорусскому обществу кое-что важное про него, такое, чего общество доселе про себя и не знало.

Белорусские мужчины испытывают страх чаще, чем женщины

"Человек советский", а именно этот социальный тип продолжает доминировать в обществе, характеризуется в первую очередь способностью адаптироваться к репрессивному государству, поэтому и без напоминаний со стороны он отдает себе отчет в том, что открыто выражать свои политические взгляды небезопасно. Любые негативные изменения, независимо от их природы, повышают его уровень запуганности, а любые позитивные изменения позволяют расслабиться, что наглядно демонстрирует динамика ответов на вопрос: "Что Вы думаете о готовности людей в Беларуси выражать свои политические взгляды?" (табл. 6).

Таблица 6. Динамика ответов на вопрос: "Что Вы думаете о готовности людей в Беларуси выражать свои политические взгляды?", %

Минимум страхов (последняя строка) пришелся на "тучный" 2006 г. – год третьих президентских выборов, максимум страхов – на 2011 г. – год рукотворного финансово-экономического кризиса. "Крымнаш" способствовал росту позитивных настроений, что ожидаемо привело к снижению уровня страхов в обществе.

Сумма негативных ответов зависит от возраста респондентов, но не линейно: 18-29 лет – 55.6%, 30-39 лет – 63%, 40-49 лет – 60.3%, 50-59 лет – 52.1% и 60 лет и старше – 35.5%. Максимальное значение зафиксировано в самой активной возрастной группе. Белорусское "государство для народа" своей репрессивной стороной повернуто в первую очередь против активных и независимых граждан. Поэтому вопреки бытовым представлениям белорусские мужчины испытывают страх чаще женщин – 55.4% vs. 50.1%.

Дистанцирование от Евросоюза

Декабрьский 2015 г. опрос НИСЭПИ зафиксировал рекордно низкую долю сторонников интеграции Беларуси с ЕС. Большинство опрошенных одобрили замораживание санкций ЕС в отношении белорусских чиновников, в отношении перспективы размещения в Беларуси российской военной авиабазы мнения разделились с небольшим перевесом сторонников ее размещения.

За квартал с сентября по декабрь 2015 г. в Беларуси заметно снизилась доля "евробелорусов" – сторонников интеграции Беларуси с ЕС. По сравнению с сентябрем доля "евробелорусов" снизилась на 8 процентных пунктов, установив очередной многолетний рекорд (табл. 7).

Таблица 7. Динамика ответов на вопрос: "Если бы сейчас в Беларуси проводился референдум с вопросом, вступать ли Беларуси в Европейский Союз, каким был бы Ваш выбор?", %

Впрочем, снижение проевропейских устремлений не привело к усилению пророссийских настроений: в ответах на вопрос об интеграции с Россией доля ее приверженцев по сравнению с опросом трехмесячной давности тоже снизилась, хотя и не так заметно, как доля сторонников евроинтеграции Беларуси (табл. 8).

Таблица 8. Динамика ответов на вопрос: "Если бы сегодня проходил референдум об объединении Беларуси и России, как бы Вы проголосовали", %

В итоге в ответах на дихотомический выбор между Востоком и Западам доли приверженцев евразийского и европейского выбора за квартал практически не изменились.

Таблица 9. Динамика ответов на вопрос: "Если бы пришлось выбирать между объединением с Россией и вступлением в Европейский Союз, что бы Вы выбрали?", %

Не лишено оснований предположение, что уменьшение проевропейских настроений белорусов было вызвано острыми проблемами в ЕС – продолжающимся миграционным кризисом и серией ноябрьских терактов в Париже.

Хотя проблема мигрантов – это не проблема Беларуси, по крайней мере, пока, абсолютное большинство опрошенных белорусов высказались против их приема в Европе. А поскольку сам ЕС занимает все же несколько иную позицию в этом вопросе, это отчасти и обусловило снижение доли "евробелорусов".

Подводя итоги, эксперты НИСЭПИ констатировали довольно внушительный потенциал пророссийских настроений в Беларуси. Однако при этом, на их взгляд, сохраняется известная дистанция от России, а одобрение российской политики не порождает уверенности, что Беларусь должна следовать за ней, возлагая на себя все соответствующие риски.

ThinkTanks.by может не разделять мнение авторов исследований и публикаций.